БУДУЩЕЕ РОССИИ: СТРАТЕГИЯ ФИЛОСОФСКОГО ОСМЫСЛЕНИЯ
	Российское образование. Цивилизационный вектор
«РУСЬ, КУДА Ж НЕСЕШЬСЯ ТЫ?» (Некоторые социально-философские и политико-образовательные проблемы) Часть 3
О.Н. СМОЛИН

Аннотация
В статье анализируется современное состояние отечественной системы образования, результаты компаративистских международных исследований в этой области, а также большой массив социологических данных. На этом основании автор определяет основные тенденции российской образовательной политики, ее ближайшие и среднесрочные перспективы. На его взгляд, современная Россия не преодолела последствий интеллектуальной и духовно-нравственной катастроф, берущих начало в 1990-х гг., и, более того, для такого преодоления требуется новый курс образовательной политики.

Ключевые слова: образование, просвещение, образовательная политика, интеллектуальная катастрофа, духовно-нравственная катастрофа, PIRLS, TIMSS, PISA, международные рейтинги вузов, индекс развития человеческого потенциала, кризис чтения, кадровый кризис, интеллигенция.

Summary
This article analyses the current state of the Russian education system, the results of comparativist international researches in this field as well as a large array of social data. On this basis, the author reveals the main trends of the Russian educational policy, its near- and medium-term prospects. In his view, modern Russia has not overcome the effects of intellectual, moral, and spiritual disasters originating in the 1990s. Moreover, to overcome these disasters requires a new education policy.

Keywords: education, enlightenment, education policy, intellectual disaster, spiritual and moral disaster, PIRLS, TIMSS, PISA, global university rankings, human development index, reading crisis, human resources crisis, the intelligentsia.

Вера вместо знания?

В свое время автор широко известной теории архетипов Карл Юнг утверждал, что человеку свойственны и необходимы два типа мышления:
направленное – систематизированное, рациональное, логическое, наиболее ярко выраженное в науке;
ненаправленное – несистематизированное, иррациональное, алогичное, наиболее ярко выраженное в искусстве и религии.

При этом, по мнению этого ученика, а затем оппонента Зигмунда Фрейда, нация, утратившая свои мифы и своих богов, обречена на гибель. Однако вопрос о том, что будет с нацией, утратившей вкус к науке и логическому мышлению, К. Юнгом поставлен не был. Видимо, в первой половине ХХ в. никому не могло прийти в голову, что такое возможно. Между тем для современной России такая угроза представляется вполне реальной.

В этом отношении 2012 г. наиболее рельефно проявил ранее вызревавшие тенденции антисекуляризации и активного проникновения церкви во все сферы духовной жизни общества. Приведем лишь несколько примеров из близкой автору сферы законодательства.

1. 25 сентября 2012 г. Государственная Дума голосами всех фракций приняла специальное заявление «О защите религиозных чувств граждан Российской Федерации», в котором, в частности, содержится следующее утверждение: «Государственная Дума выражает уверенность, что в настоящее время все политические силы страны должны объединить свои усилия для укрепления национального единства, упрочения гражданского мира и согласия, сплочения российского народа на основе наших традиционных духовных ценностей. Этому может способствовать дальнейшее религиозное просвещение общества, включая соответствующую духовно-воспитательную работу среди молодежи».

При обсуждении Постановления в Думе известный математик, член-корреспондент Большой академии и депутат Парламента Борис Кашин пытался исключить в словосочетании «религиозное просвещение» слово «религиозное», однако поправка была отклонена. Двумя годами ранее тот же Б. Кашин предлагал поправки в Федеральный закон о государственном гимне, где со ссылкой на установленный Конституцией светский характер государства предлагал исключить упоминание о Боге – заменить в тексте гимна слова «хранимая Богом» словами «хранимая нами». Оставляя в стороне вопрос о том, следует ли понимать это выражение в тексте гимна буквально или оно является художественным образом, отмечу: против законопроекта Б. Кашина проголосовали все фракции, включая фракцию КПРФ, в которой он состоит.

Между тем история, конечно, знает примеры религиозного просвещения – преимущественно в Средние века, а также в тех странах, которые не вполне преодолели средневековое состояние. Однако в абсолютном большинстве случаев просвещение в истории имело светский, а нередко и прямо антиклерикальный и даже антирелигиозный характер.

Общеизвестно: наиболее яркие примеры «просвещенного абсолютизма» в России дают Петр I и Екатерина II. Но именно при них наиболее активно проходили и процессы секуляризации, включая замену Патриаршества Священным синодом (т.е. прямым государственным управлением), изъятие земли у монастырей и даже литье пушек из колоколов.

Екатерину II не без некоторых оснований именуют вольтерьянкой – и потому, что она переписывалась с известным французским философом, и потому, что разделяла некоторые его идеи. Между тем мало кто так много, как Вольтер, иронизировал по поводу средневековых церковных установлений. За будущее вольтеровского наследия в России в современной ситуации вряд ли кто-то рискнет поручиться.

2. 29 декабря 2012 г. Президент России подписал Федеральный закон № 273-Ф3 «Об образовании в Российской Федерации». Внесенный Правительством и принятый в первом чтении Госдумой соответствующий законопроект с интересующей нас точки зрения содержал, в частности, следующие положения:

1) среди всех школьных предметов особым статусом наделен только один – духовно-нравственная культура;

2) духовно-нравственная культура практически целиком сведена к религиозной культуре;

3) курсы духовно-нравственной (читай: религиозной) культуры по сути переводятся из числа факультативных (необязательных) в элективные (избираемые в обязательном порядке) или в обязательные и включаются в основные образовательные программы;

4) впервые на уровне закона в высших учебных заведениях вводится специальность «теология». Прежде она устанавливалась образовательными стандартами и в целях соблюдения приличий нередко именовалась «светской». В законе же она выделена особо и прямо поставлена под контроль религиозных организаций;

5) централизованным религиозным организациям дано право рецензирования программ и учебных пособий по основам духовнонравственной культуры, а также теологии;

6) те же организации фактически превращаются в общественные аккредитационные и кадровые «агентства» по оценке образовательных программ в области духовно-нравственной культуры и отбору преподавателей дисциплин, так или иначе связанных с религией;

7) частные учебные заведения получили право вводить в образовательные программы религиозный компонент без учета мнения родителей или студентов.

	ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИКА
	Вопросы государственного строительства
«МЯГКАЯ ИДЕОЛОГИЯ» СОВРЕМЕННОСТИ И ВИРТУАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО
В.И. СПИРИДОНОВА

Аннотация
Эра «конца идеологии» вовсе не привела к полной деидеологизации политического пространства. Напротив, эпоха господства одной-единственной сверхдержавы на мировой арене вызывает к жизни новую форму идеологического доминирования, которая необходима глобальному лидеру. Эта идеология оформляется сегодня в виде так называемой «мягкой идеологии», главными постулатами которой становится вытеснение глубоких дискуссий об обществе и его перспективах. Новой идеологии глобализма соответствуют косвенные и тайные тактики ведения современной «информационной войны», которые принимают вид настоящих кибер-боев в виртуальном пространстве.

Ключевые слова: идеология, глобализм, информационная война, культурная идентичность, неоколониализм.

Summary
The era of «the end of ideology» hadn’t been led to the whole deideologization of political sphere at all. Conversely, the age of domination of the only Superpower on the world stage brings to life a new form of ideological domination, required to the global leader. This ideology issued today in the form of so-called «soft ideology», main tenets of which become the displacement of deep discussions about the society and its prospects. The indirect and secret tactics of the modern «information war» mix with the new ideology of globalism. These tactics take the form of the cyber-fights in the virtual space.

Keywords: ideology, globalism, the information war, cultural identity, neo-colonialism.

Мы живем на переломе эпох. Знаковая книга Ф. Фукуямы «Конец истории» не столько поставила точку в конце одной исторической эпохи, сколько обозначила будущее мирового сообщества. Мало кто из читающей публики обратил внимание на примирительный тон работы американского исследователя. Казалось бы, нюанс незначительный – победитель благороден. Он даже не торжествует, а просто умиротворен. Супергерой «империи добра» сделал свое дело и тихо удаляется, не требуя награды. Однако это вовсе не так. Напротив, победитель получает все, причем в буквальном смысле: весь мир, но при этом круто меняет параметры взаимодействия субъектов мировой истории. Субъект отныне один, и он творит от своего имени новую идеологию – идеологию глобализма. Произошел своеобразный «мировой государственный переворот», когда сформировался странный мир, в котором одно государство пытается диктовать свою волю бесчисленному множеству других государств.

Французские исследователи всегда относились очень чувствительно к усилению американского влияния в мире. Сегодня, считают они, возник некий симулякр, подобие новой Римской империи в виде США, которым необходима новая идеологическая платформа. И она появляется на наших глазах. Рождается идеология «конца идеологий», или, по точному выражению политических философов в области коммуникаций Франсуа-Бернара Юига и Пьера Барбе, «мягкая идеология» (La soft-idéologie), для которой показательно широкое распространение «политической дискуссии, лишенной идей и проектов»¹. «Мягкая идеология» – это идеология демобилизации. Она вызывает к жизни общество безразличия, нарциссистского индивидуализма и потери смысла. Она созидает «консенсус апатии в отношении самых важных и сущностных смыслов человеческого существования»². Как со всей резкостью замечает Ф.-Б. Юиг, она провозглашает поклонение вещам и экзальтацию идеологии «маленьких счастий». La soft-idéologie, – пишет он, – это власть денег, бизнес, моральное вырождение, либерализм и рок-культура³.

La soft-idéologie, как замечает другой исследователь С. Халими в рецензии на книгу Ф.-Б. Юига и П. Барбе, – это вытеснение глубокого размышления над главными вопросами социального устройства, глубоких дискуссий об обществе и его перспективах, это замещение интеллектуалов «людьми спектакля», заслонение лидеров дилерами, это – «мягкий плюрализм ценностей» перед лицом «жесткой монолитности систем»⁴.

XX век человечество прожило в мире непримиримой схватки двух систем – капиталистической и социалистической, прямого и жесткого противоборства двух антагонистических соперников. Этому процессу соответствовала идеология открытой конфронтации. Символами раздела были «берлинская стена» и «железный занавес». Фундаментом идеологической борьбы была экономика. Противостояние недвусмысленно обозначалось как политико-экономическое и идеологическое.

Мировоззрение XXI столетия зачиналось в конце XX «бархатными» революциями, поле битвы мягко сместилось в область расплывчатого культурного регистра. Завершающая ныне свое формирование идеология глобализма проводит новый водораздел по границе между «цивилизацией» и «варварством», который, однако, не перестает быть линией фронта.

Идеологема «бремени белого человека» вновь обретает жизнь и получает новую интерпретацию. Возрождаются традиции мелиоративного интервенционизма. Некогда англичане провозгласили себя носителями цивилизаторской миссии для отсталых народов. Сегодня США выступают с программой административного переустройства «отсталых» государств⁵. Поскольку последние сами не могут рационально управлять своими ресурсами, они нуждаются в опеке, чтобы приобрести американский образ жизни в обмен на богатства своих недр⁶. По сравнению с эпохой британского владычества современный американский проект предстает как «облегченный империализм», как гегемония без колоний, как указывает канадский исследователь, преподаватель университетов в Кембридже, Оксфорде, Гарварде и Торонто М. Игнатьефф. Америка стремится создать глобальную сферу влияния, освобожденную от балласта прямого администрирования и от рисков, которые сопутствуют прямому повседневному политическому управлению⁷.

Культурологический аргумент, идеологически более пластичный по сравнению с жестким экономическим диктатом, определявшим мир XX столетия, на самом деле призван скрыть то, что политическая экономия XX в. сделала явным – противоречия между господствующим сословием и остальными. Этому помогает, в частности, упомянутая выше дихотомия «цивилизация – варварство», растиражированная как единственная шкала оценки современности. В такой перспективе формируется оппозиция между «единой Цивилизацией и множеством варварств». Война идет против «государств-бандитов», «государств-разбойников» («États-voyous» ou «brigands», rogue states,), или же государств с «отклоняющимся поведением». Множество так называемых «премодерных» (а значит, нецивилизованных) государств предстает как угроза новому мировому порядку, они всего лишь гумус для построения «нового мира». Задача спасителя человечества – реформировать или разрушить их от имени либерального капитализма и демократии ради пользы большинства.

	ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИКА
	Вопросы государственного строительства
СМОЖЕТ ЛИ РОССИЯ ВЫЖИТЬ БЕЗ ИДЕОЛОГИИ?
Р.И. СОКОЛОВА

Аннотация
В статье показана актуальность идеологии, неправомерность однозначного ее толкования. Отмечается непосредственная связь между отсутствием государственной идеологии в стране и кризисом, в котором оказалась Россия вслед за остальным миром.

Ключевые слова: государство, идеология, мировоззрение, кризис, единство, органицизм, выживание.

Summary
The article shows the modern relevance of ideology, the impropriety of its unambiguous interpretation. The author notes the direct connection between the absence of the state ideology and the crisis in which Russia found itself following the rest of the world.

Keywords: state, ideology, worldview, crisis, unity, organicism, survival.

В политической философии вопрос о том, «как жить сообща», является одним из ключевых, и, пытаясь ответить на этот вопрос, она неизбежно вступает в область идеологии.

Те исследователи, которые видят в идеологии деформирующий опыт сознания, выдвигают на первый план ее негативные коннотации, связанные с представлением об идеологии как об атрибуте несвободных социалистических обществ, а также с понятием «идеологическая борьба». Отказ России от идеологической борьбы, означавший признание ее поражения в холодной войне и, следовательно, зависимого положения, повлек за собой соответственно и отказ от идеологии. В российских научных публикациях почти полностью исчезло упоминание об идеологии, а само слово «идеология» стало как бы ругательным. Поэтому от идеологии стараются отмежеваться и, рассуждая о судьбе российского государства, предпочитают заменять это понятие более нейтральными – идея, мировоззрение.

Впрочем, сегодня более актуальным и популярным является другой подход к идеологии – рассмотрение ее в качестве инстанции, которая обеспечивает интегративную функцию государства как феномена, организующего социальную жизнь. В этом русле работает ряд отечественных ученых. К тому же сейчас склоняется и власть. Президент РФ В.В. Путин наметил основное направление будущей идеологии российского государства в своем выступлении 12 сентября 2012 г. в Краснодаре¹. По сути, он призвал всех патриотов России сплотиться в деле укрепления России, в создании ее новой Идеологии.

Некоторые отечественные ученые отмечают непосредственную связь между отсутствием государственной идеологии в стране и кризисом, в котором оказалась Россия вслед за остальным миром.

А.Н. Окара, например, подчеркивает, что кризис обнажил главные проблемы наших дней: смысловую исчерпанность «современного мира», недостаточность Модерна как универсального миростроительного проекта, истощенность нынешней концепции развития человечества, сформированной в лоне западноевропейской цивилизации и откровенную ущербность разнообразных постмодернистских проектов², которым послушно следовала Россия.

Частым рефреном звучит также мысль о том, что важным фактором, порождающим слабость современной России, является ее неспособность устранить многочисленные нарастающие угрозы, обусловленные отсутствием политического и духовно-идеологического единства как во властвующей элите, так и во всем обществе. Юридически закрепленная идеологическая аморфность российского общества, отказ от корневых культурных ценностей на стратегическом уровне не только не обеспечивают его процветания, но и создают условия для социальной деградации.

Все это свидетельствует о беспочвенности взгляда на сущность идеологии как безусловного зла, возобладавшего в последние десятилетия прошлого века. Действительно, конец XX в. засвидетельствовал крушение в мире большинства идеологий, что позволило выдвинуть тезис о конце идеологии и породило настроения антиидеологизма. Эта теория вступила, однако, в противоречие с реальностью, так как идеология – многомерный социальный феномен, ее корни могут находиться, в том числе, и в самом устройстве государства, в его сущности и культуре, а также в психологических особенностях и ценностных установках народа.

В мире, в отличие от России, идет постоянный процесс совершенствования идеологий, целью которых является не только формирование максимально благоприятного внешнего облика страны, но и навязывание этого облика (и ценностей) другим странам. Отказ России от идеологии вовсе не означает, что и другие страны также отказались от нее. Напротив, такие идеологии, как, например, радикальный ислам и радикальный либерализм, стали главным и эффективным инструментом политической борьбы и защиты национальных интересов. Россия же опять оказалась в положении догоняющей, и не только в экономике и технологиях, но и в общественных науках, т.е. стала аутсайдером как в инновациях, так и в идеологии.

Сегодня речь должна идти не о конце идеологии, а о разрушении ее отдельных форм, об исчерпанности некоторых идейных течений в условиях противостоящих друг другу парадигм: глобализации и многополярного мира, которые, как отмечает В. Волконский, «связываются только с геополитическими и экономическими схемами. Но явно ощущается потребность в формировании соответствующих им идеологий, заполнении остро ощущаемого вакуума в смысловой сфере»³. Иными словами, идеологические аспекты общественной жизни должны стать одним из стратегических направлений исследований и находиться в зоне пристального внимания философского сообщества. При этом необходимо освободиться от одностороннего понимания идеологии как атрибута тоталитарного прошлого и обратиться к ее содержательному пониманию, адекватному российской цивилизации.

	ФИЛОСОФИЯ И ПОЛИТИКА
	Вопросы государственного строительства
СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ И ИДЕЙНЫЕ ОСНОВЫ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

Предлагаем вниманию читателей новый исследовательский проект, цель которого состоит в том, чтобы проанализировать идеологическую ситуацию в российском обществе, ее обусловленность, с одной стороны, социально-политическими условиями, которые в нем складываются, а с другой – взаимоотношением этих предпосылок с аналогичными процессами в других странах, влиянием идеологий извне на идейно-культурную ситуацию в стране.

Интерес к идеологическим вопросам в современной общественной мысли в последнее время неизменно растет. Сформировались и стали активно проявлять себя в мире новые неклассические идеологии. Поэтому в нашем проекте в первую очередь речь пойдет о так называемых «мягких идеологиях», которые, как полагают некоторые исследователи, нацелены на Россию. «Мягкая идеология», по их мнению, – это идеология демобилизации нации, цель которой – всячески содействовать росту апатии, безверия, индивидуализма и потребительских настроений. Сегодня в центр идеологического давления на Россию вновь выдвигается конструкция «цивилизация – варварство», согласно которой априори признается, существование евро-американской цивилизации как единственно правильной и универсальной.

Еще один аспект заявленной темы, который нужно внимательно изучать сегодня – это «киберлиберализм» и новые формы диссидентского движения, порождаемые им. Интернет давно потерял свою информационную нейтральность. Западная модель развития сегодня в стране ложится на хорошо расчищенную от самобытности почву. Чтобы определиться с путем и целями развития, стране жизненно необходимо обрести, наконец, свою идентичность на основе собственных культурно-исторических ценностей.

Другая проблема, поставленная в исследовательском проекте, заключается в современной интерпретации идеологии для нашей страны. Именно отсутствие новой национальной идеологии в течение последних двух десятилетий обусловливает высокий уровень разорванности, расстыковки между повседневной практикой власти, ее постоянными уверениями в улучшении общего положения дел в стране и повсеместным ощущением неблагополучия, тупика и регресса.

Необходимо посмотреть на идеологию как на средство, которое обеспечивает интегративный характер российского государства, как на сложный, многоплановый феномен, организующий социальную жизнь. Стремление к единству, солидарности, справедливости исторически возникает у русских, всего российского многонационального народа вынужденно: из стремления к выживанию в сложнейших природно-климатических и социально-исторических условиях. В своем недавнем выступлении на Валдайском форуме Президент РФ говорил о том, что вопрос обретения и укрепления национальной идентичности, новой национальной идеологии действительно носит для России фундаментальный характер.

Возможность создания такой идеологии – предмет особого исследовательского интереса. У процесса обретения Россией современной идеологии существует и философская сторона. Известно, что в российском обществе отсутствует общенациональное согласие по ключевым вопросам дальнейшего совершенствования государственного устройства, развития общества в целом. Здесь мы имеем дело с самым настоящим идеологическим, политическим и психологическим тупиком, из которого нет прямого выхода. Встает проблема диалога и той роли, которую может сыграть здесь философия. В проводимом исследовании делается попытка ввести понятие публичной философии. Именно при отсутствии полноценного диалога между профессиональной философией и многочисленными политическими практиками формируется поле применения особого рода публичной философии, «заточенной», как говорят сегодня, на дискуссию между всеми участвующими в ней политическими субъектами, которые обращаются к текстам профессиональной философии в поисках решений волнующих их проблем. Публичная философия может выступить сегодня в конкретной ситуации как сложное, главным образом, идеологическое построение, которое содержит в себе характеристику основных черт российской цивилизации. Скорее всего, цивилизационное начало в разработке объединительной идеологии является первичным по отношению ко всем другим возможным подходам. И это дает основания говорить о возможности достижения национального согласия в стране. Введение понятия «публичная философия» позволит, по-видимому, дать более ясное понимание сути диалога между профессиональной философией и различными политическими движениями.

Группа сотрудников Института философии РАН, работающая над проектом, предполагает, что результаты проводимого исследования будут опубликованы в коллективной монографии в Институте философии РАН в первой половине 2014 г.

В.Н. Шевченко,
руководитель проекта